Двадцать восемь лет пепел Чернобыля стучится в наши сердца. Ни
гибель «Титаника» или «Адмирала Нахимова», ни взрывы в шахтах не могут
сравниться с вселенской катастрофой на Чернобыльской АЭС. Она погубила многих
людей в первые часы своего «зловещего
рождения», умножала свой «урожай» в последующие годы, вызывая тяжелые болезни.
А что ждет белорусов через годы?

 

 

 

Двадцать восемь лет пепел Чернобыля стучится в наши сердца. Ни гибель «Титаника» или «Адмирала Нахимова», ни взрывы в шахтах не могут сравниться с вселенской катастрофой на Чернобыльской АЭС. Она погубила многих людей в первые часы своего «зловещего рождения», умножала свой «урожай» в последующие годы, вызывая тяжелые болезни. А что ждет белорусов через годы?

Часто на Радуницу бываю в Ветковском районе на Гомельщине, чтобы поклониться «теням своих предков» да встретиться с теми людьми, которых прежде знал, которые получили статус переселенцев, но хоть изредка возвращаются к могилам родных. Попасть в родные края сложно, но не потому, что там существует контрольно-пропускная система. Главное, как? Общественный транспорт туда не ходит уже больше 20 лет. Даже на автостанции уже не помнят, где была такая деревня как Старые Громыки. Приходится заранее созваниваться со знакомыми, чтобы сообща добираться к отчим домам.

Я добирался к могилам своих предков пешком, по безлюдью, в зловещей тишине, через разрушенные временем деревни Железники, Гаристы, боясь встречи с одичавшими обитателями леса, которые «перепахивают» опустевшие поля не хуже тракторов. Чего только не передумаешь, пока преодолеешь 12 километров от бывшего райцентра Светиловичи, куда есть возможность доехать автобусом из Гомеля.

Человеческая память удивительна. За повседневными заботами, все новыми и новыми событиями, как правило, забываешь что-то дорогое, сокровенное о днях минувших. Потому, когда идешь по «мертвым» деревням и видишь, что от них осталось, сердце заходится от нестерпимой боли, а светлые чистые воспоминания посещают пестрой толпой.

Громыкская земля! Она обыкновенна только тому, кто не был хоть как-то и чем-то связан с ней. Это удивительный, божественный уголок белорусской земли в урочище некогда широкой и многоводной Беседи, которая впадает в могучий Сож. Давным давно эти места были заполнены водой, и понадобилось несколько тысячелетий, чтобы морское дно, богатое мелом, поднялось, стало сушей, зазеленело и расцвело, оставив только синюю ленту реки, как память о морской пучине. Это — гнездо моих предков, это — край мелодичных песен и таинственных легенд о прошлом. Это— родина дважды Героя Социалистического Труда, бывшего министра иностранных дел СССР Андрея Андреевича Громыко, которого несколько десятилетий знал и уважал весь мир. Это— родина боевого генерала Виктора Ивановича Громыко и известного в республике художника Григория Петровича .Громыко.

Если бы не асфальтированная дорога, то в этих краях нет других ориентиров, чтобы попасть в Старые Громыки. Вспоминается история прокладки шоссе. В 1982 году за подписью всех односельчан было послано письмо в Москву Андрею Андреевичу Громыко, чтобы от Железников до нашей деревни он помог благоустроить дорогу, чтобы в Громыки наконец-то стали ходить автобусы из Ветки и Гомеля. И вот закипела работа. Быстро выросла дорожная насыпь, привезли щебень, положили асфальт.

Но радость была недолгой. Чернобыль заставил громычан по этой же дороге покинуть родные места навсегда!

Когда приближаешься к знакомым местам, всегда ищешь что-то привычное для взгляда, узнаешь позабытое. Так было и со мной в этот раз, издалека отыскал знакомый силуэт высоченной елки, которая растет возле бывшего дома родителей. Миновал колхозный сад. За зеленой дымкой деревьев вот-вот должны показаться очертания домов, колодезные журавли. Волнуюсь, что взгляд не «выхватывает» пока ничего из зеленой пены листвы. Тороплюсь подойти ближе к селу и вдруг… немею: как бы в небесные просторы «выстреливают» печные трубы. Деревни нет. Уцелели только стены каменных домов наших соседей Вуйтовых, Жупликов и школы, построенной еще земством царской России в начале века. На светлый мир тупо глядят пустые глазницы оконных проемов: по-живому, «с мясом» вырваны потолки, полы, двери… Тяжело вспомнить, что здесь было, и видеть, что теперь осталось.

Как в страшном сне иду вперед. Хочется кричать от боли по родному селу, но нет сил. Хочется «проснуться», но ощущаешь, что это не сон, а явь. Вот когда понимаешь, что такое радиация. Вот оно, зловещее лицо Чернобыля! Невольно шепчутся слова из «Нового Завета»:

Третий Ангел вскружил.

И упала с неба большая звезда,

Горящая, подобно светильнику, и пала

На третью часть рек

И на источники вод.

Имя ей – звезда Полынь.

Спешу к тому месту, где стоял добротный отцовский дом. Кажется, это здесь. Зорко вглядываюсь в изгибы того, что когда-то называлось «улица». Но из-за разросшегося выше человеческого роста кустарника, да еще почти непроходимого, быстро попасть «во двор» не могу. Наконец прорываюсь через живую изгородь. Ужасающая картина! Дом захоронен в глубоком котловане. Хозяйственные постройки распластались, как странные существа. Погибла огромная антоновка возле баньки. Да и баньки уже нет. Только, как старый и верный друг, меня поприветствовал уцелевший каменный погребок, некогда любовно сложенный отцом.

И вспомнилось в эти минуты прощание с родным домом в период отселения. С сестрой Аней и мамой мы все убрали, в большой комнате навели уют. В последний раз тщательно вымыли окна, двери, полы, словно готовили в последний путь дорогого и близкого нам человека. На магнитофоне включили мелодию Баха и так просидели в доме до рассвета. А утром мама сняла старинные иконы, которые с давних времен висели в горнице и прихожей. Прошли еще раз по хате, по обычаю присели на диван перед дальней дорогой и навсегда закрыли дом на замок. Ключ мама отнесла председателю сельсовета, который занимался отселением громычан.

Горькие воспоминания вернули меня в «сегодня». Я увидел, что наш сад, обширный огород заросли осинником. Господи, подымись из могилы мой отец – не поверил бы, что на современной карте Беларуси нет деревни Старые Громыки, что двор превратился в заросли, дом – в развалины.

Самое ухоженное место в деревне осталось это – кладбище, сюда съезжаются громычане, здороваются друг с другом, обнимаются, целуются, расспрашивают о житье-бытье, поминают своих близких и разъезжаются по всей Беларуси, по местам, что дали кров и дом каждому переселенцу.

Я также возвращаюсь в свой родной город Смолевичи, в котором живу уже более полувека. И только уже дома осознаю, какое это счастье, что меня встречают целые дома, ухоженные улицы. Как хорошо, что наш город уцелел от чернобыльской беды, не превратился в зону отселения, что нам есть куда вернуться.

Александр ГРОМЫКО.

Информацию читайте в номере 95 – 98 от 26.04.2014 г.