Корни большой семьи Лашуков – в деревне Каменка Усяжского
сельсовета. До войны глава семьи Антон Лашук работал заместителем председателя
местного колхоза «Змагар”. В колхозе
работала и его жена. Четверо сыновей и дочь воспитали родители. И когда началась война, вся семья встала на защиту
Родины.

 

 

 

Корни большой семьи Лашуков – в деревне Каменка Усяжского сельсовета. До войны глава семьи Антон Лашук работал заместителем председателя местного колхоза «Змагар”. В колхозе работала и его жена. Четверо сыновей и дочь воспитали родители. И когда началась война, вся семья встала на защиту Родины.

Отец с первых дней войны помогал партизанам, отряды которых создавались в ближайших лесах. Сын Иван был офицером Красной Армии. Войну встретил в Речице. В 1943 году был тяжело ранен и после лечения его направили заместителем директора оборонного завода в Ижевске. Вернулся после освобождения Беларуси, работал директором райпромкомбината в Смолевичах. Сын Владимир за участие в финской войне награжден медалью «За отвагу”. В начале войны пропал без вести в Витебской области, куда был направлен в служебную командировку от строящегося торфобрикетного завода «Усяж”. Виктор стал связным партизанской бригады «Смерть фашизму”, погиб в 1944 году. В этой же бригаде сражалась с фашистами дочь Надежда и ее муж Иван Луферчик родом из деревни Напалки.

Самый младший в семье – Сергей—в шестнадцать лет стал партизанским связным. После освобождения Смолевичей ушел на западный фронт, а потом участвовал еще и в войне с Японией. Имеет ряд боевых наград. В послевоенные годы, до выхода на пенсию, Сергей Антонович работал в Смолевичском РОВД. В отставку вышел в звании майора милиции.

Сегодня ветеран активно участвует в патриотическом воспитании молодежи. А недавно он принес в редакцию свои записки о пережитом и перенесенном им с первого до последнего дня войны. Отрывки из этой большой рукописной книги ветерана мы предлагаем нашим читателям.

 

Утром 14 июня 1941 года я проснулся в радостном ожидании. И было чему радоваться. Я окончил семилетнюю школу, и в этот день предстояло торжественное собрание и получение документа об образовании.

Празднично одетые в чистые рубахи с галстуками мы собирались в школе, где встречал нас завуч Анатолий Карпович. Открыл собрание наш директор Вячеслав Иванович. А с торжественной речью выступил Анатолий Карпович, который пожелал всем успешно продолжать свой жизненный путь.

Дома меня первой поздравила мама, потом отец. Он был мной доволен. Я учился неплохо, ни одной тройки, почти одни пятерки были.

Потом с другом Мишей мы пошли на наше любимое место – Пелеку, лес, расположенный метрах в 300 от села. Там у нас были луки и стрелы, другие предметы для ребячьих забав. Я рассказывал другу о торжествах в школе.

Стояли теплые летние дни. С сестрой Надей и двоюродными сестрами Верой и Марией мы ходили в лес за ягодами. В то лето было много земляники, поспевала черника, уже появились первые сыроежки. И мы приходили домой с полными корзинками.

В субботу намечалась колхозная баня. Отец тоже ходил помогать ее топить. Он пришел и сообщил, что баня уже готова. Только мы собрались, как забежал какой-то парень и сказал, что будет звонить из Витебска Володя, который уехал за кирпичом для строительства торфобрикетного завода на Усяже. Отец ушел в колхозную контору к телефону. Володя говорил, что в понедельник он выедет с вагонами кирпича домой.

… Утром 22 июня 1941 года погода была теплая и безветренная. Сестра Надя сказала, что надо сходить в соседнее село Курково к родственникам, а потом пойдем по грибы. Но я выбрал поход по грибы с другом Мишей. Пошел к нему, но тут прибежал взволнованный еще один наш друг — Володя, он говорил, что слушал радио, что-то случилось в мире. В доме у них был радиоприемник на батарейках. Володя предложил сходить в контору, может, там что узнаем. У конторы мы увидели многих односельчан. Женщины плакали. Я увидел маму.

— Что случилось, мама?

— Сынок, по радио передали, что немцы напали на нашу страну. Война началась.

К вечеру вернулся домой отец. Сказал, что односельчане, годные к военной службе, готовы идти в военкомат. Надо будет запрячь лошадь и подвезти их вещмешки.

Я помог матери управиться по хозяйству, со скотиной. А ночью приснился сон, будто меня взяли в армию и отправили на фронт, где было очень страшно, кругом стреляют, стоит грохот… Проснулся от разбушевавшейся грозы. Я увидел маму, которая стояла в углу перед иконой и молилась. Брат Витя тоже не спал. Отца уже дома не было.

Утром я побежал к Володе. Он рассказал, что по радио передали, что немецкие самолеты бомбили Минск и другие города, немцы атаковали границу с севера до юга, в Бресте идут бои.

Дома Надя говорила маме, что руководство райцентра эвакуировалось, а ей поручили остаться, но при необходимости придется уйти в лес. Мама заплакала. Надя успокаивала ее, советовала спрятать под пол все ценное из домашнего скарба, книги, пионерские галстуки и значки. Я так и сделал, собрал учебники по географии,химии, математике, галстуки и значки завернул в плотную мешковину и закопал под яблоней.

Вдруг я услышал сильный взрыв. Выбежав на двор, увидел черный дым в стороне деревни Мгле.

Мы с Володей и Мишей помчались за деревню, посмотреть, что же случилось. Но тут подъехал грузовик с военными, офицер посоветовал собравшимся жителям разойтись, так как немцы могут обстрелять скопления людей. Позже мы узнали, что был сбит наш самолет, летчик сильно обгорел и погиб. Жители Мгле похоронили его недалеко от своей деревни.

28 июня какой-то самолет сбросил бомбы метрах в 300 от хаты дяди Семена, которая стояла ближе к лесу. Все заволокло пылью и дымом. Все жители стали разбегаться по домам. А мама собралась сходить за коровой на пастбище. Чуть позже подошли отец с Витькой, они пригнали нашу корову во двор.

Подвечер на улице затарахтел мотор мотоцикла. Мы с Витькой забрались на печь. Вскоре в дом вошли немцы. Я их до тех пор еще не видел. Один из них сказал: «Здесь будет жить немецкий офицер. Никому в комнату не заходить”. Потом пришел тот самый офицер – в шлеме, с пистолетом на поясе. Увидев нас на печи, промолвил: «Киндер – это корошо”. Рано утром немцы уехали.

А ночью из леса приходила Надя, пошептались с мамой и отцом, и она ушла.

На следующий день мы с Мишкой направились в Пелеку, на свое любимое место. Неожиданно на улице, у колодца, остановилась грузовая машина с немцами. Они напились воды, набрали ее в фляги, смеялись. Один из них зашел во двор нашего соседа. Послышались выстрелы. И через минуту немец вышел со двора, неся в руках двух куриц. Мы разошлись по домам. Идти гулять не хотелось. К нам пришли немцы.

 

* * *

Июль сорок первого был очень жарким. В эти дни в нашу деревню несколько раз заезжали немцы и полицаи с повязками на рукавах. Спрашивали у мамы, где воюет наш Иван. Мы не знали, где он. «Как что узнаете, обязательно сообщите!” – требовали полицаи.

Однажды отец сообщил, что немцы назначили деревенским старостой мужчину по имени Степан. Он был раньше осужден на 10 лет, и вот теперь стал у власти.

Наш Витя часто уходил в местечко (так у нас называли Смолевичи). Потом о чем-то тихо говорили с отцом. О чем, не знаю. А отец нас предупреждал постоянно, чтобы нигде ничего лишнего не болтали, больше прислушивались к разговорам других.

— Витька, где ты был?—спросил я однажды.

— В местечке. Там много немцев. В бывшей церкви разместили жандармерию и полицию.

…Подходило время уборки урожая. Поля были засеяны еще при колхозе. Как-то утром немцы собрали жителей и велели начинать уборку хлеба. Поля разделили на полосы, которые надо было сжать, хлеб связать в снопы и превезти их в амбар. Немец подозвал старосту Степана и сказал, что если жители не выполнят задание по уборке, то виновные будут расстреляны. Со следующего утра всем следовало выйти в поле… Мама быстро нашла выделенную нам полоску и взялась за серп. Мы с Витькой тоже умели жать. И раньше приходилось жать траву корове, картофельную ботву перед уборкой. И снопы умели вязать. Но работать было очень трудно и утомительно. Домой возвращались чуть живые. Всем руководил староста Степан, подгонял, не давал разогнуть спину.

Поздно вечером приходила Надя. И не одна. С ней были два парня с винтовками. Поговорили с папой и быстро ушли. Меня в их дела не посвящали, мол, мал еще.

В одну из ночей я проснулся от выстрелов в селе. Стреляли где-то в стороне колхозной конторы. Стрельба утихла к утру. Утром к нам зашла соседка и сообщила, что ночью был убит староста. Убили его партизаны, а на теле оставили записку «Собаке собачья смерть. Смерть немецким захватчикам!”. Взрослые говорили, что подобное происходило и в других селах…

Витя с хлопцами ушел из деревни в лес. Приближался праздник 7 ноября. Накануне ночью приходила Надя со своими товарищами. Они говорили, что партизаны готовят фашистам «подарки” к празднику. Утром к нам зашел дядя Семен, они говорили с отцом о том, что немцы подходят к Москве, идут тяжелые бои, но наши держатся. Дядин сын Михаил и дочь Валя – наши двоюродные брат и сестра – были в армии, все за них очень волновались. Днем от Володи, у которого дома был спрятан радиоприемник, я узнал, что в Москве был военный парад, прямо с которого военные уходили на фронт. Дома я рассказал эту новость родителям. Отец тогда сказал, что не видать немцам Москвы, что будут они разбиты. Только народу погибнет много.

В те дни как-то заглянула в деревню группа наших военных, оказавшихся в немецком тылу, их было человек двадцать. Искали связь с партизанами. Отец не рискнул ничего сказать незнакомцам: а вдруг провокация? Но то, что в Юрьевских лесах появились партизаны, разговоры об этом ходили. Отец нам тоже говорил, что за деревней Юрьево, вдоль рек Усяжа и Гайна, есть места очень удобные для создания партизанских баз.

Через несколько дней ко мне зашел мой друг Володя. По секрету рассказал, что партизаны взорвали мост через речку Усяжа по дороге Жодино-Логойск. И еще был взрыв на дороге… Не хотели наши люди мириться с оккупантами.

 

(Продолжение будет)

На фото: С.А. Лашук.

Фото А.ВОЛОДЬКО.

Информацию читайте в номере 15 – 18 от 24.01.2015 г.