Все, чем мы гордимся, все, чем богата смолевичская земля, создано ее трудолюбивыми, талантливыми, доблестными людьми. В городе Смолевичи есть улица Бориса Голубева, названа она в честь героя труда. Но когда корреспондент «КС» поинтересовалась у местных жителей (особенно – у молодежи), знают ли они о таком человеке, слышала только отрицательные ответы. В связи с этим районка расскажет о замечательном Борисе Марковиче на своих страницах.

Дом Голубевых стоит в самом конце улицы, и с высокого крылечка видны здания механических мастерских. За ними чернеют полотнища  торфяников. Прямо у калитки Бориса Марковича окликнул сосед Михаил Васильевич Аврамов. Живут они рядом, семьями дружат и работают почти три  десятка лет вместе. Делясь новостями, они и пришли в цех.

– Сегодня нам, Михаил, надо до обеда обязательно исправить его, – кивнул Борис Маркович на подносившийся генератор трактора Василия Щурко. – Погода установилась. Некогда хлопцам в мастерских «загорать».

– Да, торф сухой, самая уборка теперь, – отозвался Аврамов, разыскивая на стенде нужный ему инструмент. – Вчера, говорил Яков Николаевич, уборочники в Ясках по две с лишним нормы дали.

Борис Маркович искал «больное» место в неисправном генераторе и тоже в мыслях был там, в торфяных урочищах, где, несмотря на жару, шла напряженная работа –  механизаторы старались использовать каждый погодный час. Борису Марковичу нравилась такая пора, когда вокруг царил трудовой подъем. Черные от торфяной пыли, сверкая белозубыми улыбками, подзадоривали механизаторы друг дружку: «Не отставай!».

…Тридцать три года отдано работе на торфопредприятии имени Орджоникидзе. Как только Красная Армия освободила район от фашистов, ожило предприятие. Вновь стали добывать торф на топливо. В этот коллектив и пришел Борис. Совсем еще мальчишка – шестнадцать лет. Хотелось в школу. Но не пришел с войны отец, а матери еще о двоих малышах надо было заботиться. Рано взрослели в те тяжелые годы дети.

Работы приходилось на первых порах выполнять всякие. Строил узкоколейку к отдаленным торфяникам, укладывал шпалы, работал слесарем. А потом на торфопредприятии курсы трактористов организовали. Окончил их  Борис Маркович, стал машинистом торфоуборочной машины.

У него был особый талант к технике. Для большинства людей машина – холодный металл, для Бориса Марковича – как живое существо. Он безошибочно определял все ее «болезни», сам «лечил», не ожидая ремонтников. На предприятии, наверно, не было торфоуборочной машины  или устройства, неизвестного Голубеву. Новую технику он осваивал быстро, с интересом и удовольствием. Борис  Маркович в совершенстве овладел несколькими специальностями: машинист фрезерного комбайна, машинист путеукладчика, слесарь высокой квалификации. Как-то установили в механических мастерских стенд для регулировки топливной аппаратуры. Борис Маркович быстро усвоил все тонкости работы этого сложного устройства. Многие механизаторы района потом приезжали к нему учиться работать на таком стенде. А знаний своих он никому не жалел, охотно учил новичков рабочему мастерству.

Склонившись к станку, Голубев не заметил, как подошел Яков Николаевич Быков, секретарь парторганизации торфопредприятия, и молча следил за его быстрыми руками.

– В торфкоме на вас жалуются, Борис Маркович, – заметил секретарь. – Опять от путевки в санаторий отказались. Отдохнуть бы вам, здоровье поправить.

– Может, к осени спокойнее станет на работе, тогда и путевку возьму, – тронутый вниманием, пообещал Голубев, хотя хорошо знал, что дома, с семьей ему отдыхается  лучше.

Яков Николаевич говорил еще, что звонили из райкома комсомола, спрашивали, не согласится ли Борис Маркович выступить на слете молодых передовиков труда.

– Придется согласиться, – усмехнулся Голубев. – Ведь смена наша, как откажешь?

Якову Николаевичу всегда интересно было разговаривать с этим человеком. Спокойный, сдержанный, Борис Маркович умел отстоять свою точку зрения. Особенно подкупала в нем скромность, с которой нес он бремя своей славы. За это и за справедливость любили и уважали его товарищи.

И не однажды замечал секретарь: Борис Маркович тихий, сдержанный, а люди к нему льнут. До начала ли работы, или в минуты отдыха в компании Бориса Марковича всегда  оживление. Как в родничке: и не видно той животворной струйки, а вода всегда прозрачна и свежа. А то возьмет порой в руки гармонь и тихонько начнет про березку…  И таким же тихим и спокойным голосом будет на партсобрании о недостатках говорить. Но попробуй виновный пропустить его слова мимо ушей!

Радовала Якова Николаевича и та настойчивость, с какой Голубев, человек в возрасте, стремился к знаниям.  В молодости не пришлось учиться. А теперь вот одним из первых записался в вечернюю школу мастеров производства, которая открылась в райцентре. Охотно посещал занятия в школе коммунистического труда на своем предприятии и в кружке основ марксизма-ленинизма.

Все самое замечательное в жизни Бориса Марковича связано с предприятием. Здесь впервые подчинилась его воле сложная торфоуборочная машина. Здесь, глядя на длинные торфяные бурты – плоды своего труда, с удовольствием отмечал, что день прожит не зря. Здесь было то памятное партийное собрание, на котором товарищи  дружно голосовали за него,  Голубева, а Яков Николаевич, поздравляя, говорил:

– Верим, вы с честью будете носить звание коммуниста.

– Трудом докажу, – тихо пообещал Борис Маркович.

И доказал. Первый орден Ленина за безупречную работу ему вручили в 1966 году. Потом его наградили медалью в честь  столетия со дня рождения  В.И.Ленина.

Восьмую пятилетку Борис Маркович завершил новой трудовой победой. Тогда и присвоили ему звание Героя  Социалистического Труда с вручением Золотой Звезды и  ордена Ленина. Награда радовала и вдохновляла на новые достижения.

К труду Борис  Маркович Голубев всегда подходил творчески. Он высказывал ряд больших и маленьких задум, как сделать свой труд более производительным, получить от машин и механизмов наибольшую отдачу. Даже когда болезнь заставила оставить торфоуборочный комбайн и пойти работать в механический цех по ремонту техники, Голубев нередко советовал кому-нибудь из товарищей:

– А ты вот так попробуй сделать, – и детально объяснял свое предложение.

Он с детских лет привык к труду. И с возрастом это привычка стала необходимостью.

… Его не стало, когда убирали хлеба. А в цехах, в парткоме, среди друзей и знаковых о нем и теперь говорят, как о живом. Слишком многое связано с ним на предприятии.

По материалам издания «Труд. Талант. Доблесть».